В кинозале Центра современного искусства ВИНЗАВОД 23 июля 2011 г. ночью в программе КИНОСНОВИДЕНИЯ КУБЫ будет показан фильм ОКЕАН (Реж.Михаил Косырев-Нестеров) на большом экране с широкоэкранной кинопленки 35 мм. Язык - испанский, закадровое озвучание. Время демонстрации 1 час 50 мин.

«КИНОклуб на Винзаводе», проект F5 и ГенФильм представляют:  

Что возникает в воображении человека при упоминании Кубы - особенно того, который никогда не был на этом островном государстве в Карибском море? Скорее всего, это кабриолет со счастливыми белокурыми юношами в цветных сорочках и коктейлями в руках, в окружении танцующих мулаток, в чьих глазах отражается безбрежный океан. Из всего перечисленного, в реальности существует только безбрежный океан, отрезавший остров от всего остального мира. Пожалуй, нет на земле другой страны, где разница между ее имиджем и реальностью столь велика, как на Кубе.

ПОКАЗ фильма В НОЧЬ С 23 НА 24 ИЮЛЯ В 01.40

Начало программы в 23 часа 

 

Сайт кинозала Винзавода:

http://kknw.ru/movies/710/schedule/

На студии запущен документальный фильм "Восемь страстно любящих женщин". Коллективный портрет ведущих актрис Московского театра Сатиры будет представлен режиссером Натэллой Сухоруковой.  Хронометраж фильма 43 минуты.

Финансирование проекта осуществляется  при участии Министерства культуры РФ. Выпуск фильма предполагается  в 2012 году. 

28 июля 2011 г. на телеканале TV XXI состоится показ художественного фильма "ОКЕАН", производство "Киностудия "М"-Фильм" (Россия) при участии ICAIC (Куба). Время показа: 07:55, 15:55, 23:55

28 июля 2011 г. на телеканале TV XXI состоится показ художественного фильма "ОКЕАН", производство "Киностудия "М"-Фильм" (Россия) при участии ICAIC (Куба). Время показа: 07:55, 15:55, 23:55

Мы публикуем воспоминания о Геннадии Сидорове директора производства его фильма "Старухи" Алексея Вульфова.

С первых дней знакомства Гена произвел на меня впечатление открытого и яркого человека, до мозга костей кинематографиста. Он очень горел предстоявшей режиссерской работой, к тому же затевавшейся по его собственному сценарию. Съемки предстояли в Костромской области. Я подарил Гене ее атлас. Деревню, в которой предстояло снимать, Гена нашел сам, путешествуя по области. Нашел по наитию. Замыслом и фильмом он очень горел, ждал съемок, я бы сказал, светло, даже восторженно, без мнительности или какой-либо особой нервозности. Картиной своей горел и любые помехи в ее создании воспринимал очень болезненно и всегда прямо, без обиняков.

Геннадий – натура сильная. Он производил впечатление типичного порядочного мальчишки «из нашего двора», который может и поделиться последним, и подраться, когда надо. Это органически было в его натуре. Несмотря на присущую ему достаточно сильную мнительность, внушаемость, порой не слишком большую разборчивость в людях и мнениях, он, тем не менее, никому зла не желал и специально зла не затевал – за эти слова я отвечаю. Он сильно обижался только, когда ему казалось, что вредят его делу, его картине, и тут мог быть несдержанным и даже тяжелым человеком, порой несправедливым и распоясавшимся, но понять его в этом можно, если вспомнить, как болел он за свой фильм. Обычный профессиональный эгоизм кинематографиста, тем более режиссера, со всеми сопутствующими чертами, не превышал в нем границ типического кастового тщеславия. Недаром Гену любили актеры, в том числе и непрофессиональные – они видели в нем открытого им, понимающего и любящего их человека. С актерами прекрасно он работал. Кстати, сам Гена – великолепный актер. Однажды я видел, как он изображал свою собаку – это был блеск, я запомнил это на всю жизнь и до сих пор рассказываю людям, как о чуде лицедейства.

Огромной положительной печатью на Гене была герасимовская школа, к которой он принадлежал. К огромному сожалению, Гена рано лишился поддержки, я бы сказал – присутствия С.А.Герасимова, ушедшего из жизни, однако влияние духа Герасимова на Гену было велико и плодотворно. Гена подходил к своей картине, как истинный кинематографист, а не какой-то временщик. На мой взгляд, кинематограф в его понимании был сферой искусства, художественного творчества, а не разновидности дурной общественной бани без стен. Он мыслил в профессии культурно, жил ею - без сомнения. «Старухи» недаром получили высокие фестивальные награды. Этот фильм делал человек, ориентировавшийся так или иначе на некую серьезную и, кстати, национальную традицию в кино, которую он глубоко знал и понимал, а не на «мыло» разного сорта, и это дало свои результаты - в стране, где великая область - кино - во мгновение ока стала суррогатом, как и многое другое в жизни. Люди и жюри в зале радостно откликнулись так или иначе живой, искренней картине, произведению искусства, смеялись от души, как раньше в кинозалах старой поры. «Старухи» были справедливо восприняты как хороший уникум.

На съемках «Старух» он жил в крайне скудных – по-настоящему трудных бытовых условиях, в которых прошла вся двухмесячная, в основном осенняя по погоде экспедиция – и ни разу не пожаловался на это. Ел то, что и все – а разнообразием меню в тех краях похвастаться было трудно. Спал на деревенской кровати в дореволюционной костромской избе, в ней же шли порой и съемки, в тесноте, в духоте, в убожестве настоящем – и ни разу не посетовал на трудности быта. Мне приходилось будить его на съемки и в четыре утра, и в час ночи – Гена ни разу не пожаловался, неизменно сразу вскакивал и приветливо здоровался.

Особенно хочу отметить пожизненную мою благодарность ему за расположение ко мне и помощь во время съемок и озвучания. Точнее сказать – без его поддержки моя работа была бы в тех условиях просто невозможна. Он был всегда приветлив ко мне и терпелив. Ни разу публично не сделал ни одного замечания, хотя порой для этого и могли быть основания. Если что и высказывал – в глаза, но с глазу на глаз. Его ободряющая улыбка, объятие (всегда обнимался при встрече, это был знак его расположения), способность вникать хотя бы на уровне выслушивания порой в довольно сложные проблемы – без этого ничего там нельзя было бы сделать. Поддержка Гены была для меня на том проекте твердью среди болота. Никогда не забуду, как однажды, в наитруднейшей ситуации и не без некоторых поводов для претензий по организационно-хозяйственной части, Гена при всех ободрил меня, протянул руку с улыбкой – а если он по-хорошему улыбался, это была всегда улыбка чистая, без примесей. Спасибо, Гена, тебе за это, век не забуду – очень трудно было бы тогда без той улыбки и руки на плече при всех.

Он не уклонялся от неприятных разговоров, когда надо было, и этим тоже очень помогал. Дрянная одна женщина была там из местных, прямая Салтычиха, опасная проекту, как гюрза – Сидоров давал ей жару при всех, не теряясь, посылал подальше без страха и упрека – это он умел. В нем мужественность была, простосердечность. Как режиссер он мог всё сваливать на нас – администрацию, бежать от всего и только взыскивать с нас за всё, сам ни во что не вникая - но не так было. Недаром отмечалась в Сидорове порядочность дворового мальчишки. И тактичность истинного интеллигента, которая одной половинкой несомненна жила в нем. (Он ценил интеллигентность, в этом не плебействовал, хотя в речи и щеголял своей знаменитой матерщиной - уж что за напасть в нём была такая!).

Стал у нас на проекте однажды попивать шофер. Я всё откладывал взыскать с него, как следует, потому что опасался, что шофер в отместку сбежит, и тогда мы останемся совсем без транспорта в этом бездорожье. И вот Гена однажды подошел к машине, в которой был и я, и как следует словесно выпорол этого шофера, глядя мимо моих глаз. Выпорол мощно, с чувством – однако ни слова укора мне, сидящему рядом, хотя по должности мог за такое вполне и высказать.

Потом, уже в Москве, во всех своих авариях, травмах (очень тяжелых и болезненных) он держался по-мужски. Армейское что-то в нем было, хотя и очень раним был он по сути. А в беды свои попадал больше по ребячеству истинному. Неслыханный ребенок!

Я всегда, не скрою, был внутренне насторожен с ним, потому что Гена мог быть и непредсказуем, и коварен, и даже истеричен, однако в целом было с ним неизменно дружественно. «Лешка, привет, дорогой!» - слышу, как сейчас.

             Полагаю, что причиной всех бед его, в совокупности, забравшей его так рано из земной жизни, был его тяжелый недуг, который поощрялся тщеславием и «мне всё можно» – но мы на Руси не говорим так об усопших. Очень важно, что Гену похоронили по православному обычаю, с отпущением грехов и молитвой о Божьем прощении.

Абсолютно уверен, что большинство противоречий и заблуждений в нем было по происхождению своему, как у ребенка, не более того, однако недуг его усиливал, раздувал их. Подчеркиваю – недуг, а не порок. Трезвый Сидоров был мил, интеллигентен и весьма здрав мыслью и телом, искренне жизнелюбив, вполне искренне наивен, несомненно хотел хорошего по жизни, а не дурного - да не всегда получал его… Я радовался тому, как он любил сына, как рассказывал о нем – в этом всегда светлый какой-то представал, нормальный человек.

Упокой, Господи, его мятежную беспокойную душу, облегчи ему и прими его.

Светлая тебе память, дорогой Гена, и доброе, благодарное слово. Прости за всё, чем согрешил перед тобой. Как бы то ни было, говорю тебе - дорогой.

Умер Геннадий Сидоров. Прожил 48 лет… И сердце сжимается… Наша студия сотрудничала с ним при съемках его фильма «Старухи». Хотя до этого я знал Гену много лет, еще со ВГИКовской поры.

Гена был самобытным, ярким, замечательным артистом и режиссером. В разные периоды жизни мы были очень дружны. Когда-то он даже снимался в моей курсовой картине… Много лет позже, в память о съемках «Старух», он подарил мне дорогие наручные часы с выгравированной фамилией «Нестеров». Эти часы я храню, они до сих пор идут, а Гены нет…..

В студенческие годы он казался мне старше и мудрее своих лет. Настоящий самородок, приехав из Свердловска, он сразу покорил С.А.Герасимова и Т.Ф.Макарову, держа экзамен на актерский во ВГИК. И покорить было чем – красавец, черноволосый, ни на кого не похожий, заводной, с хитринкой в глазах, с поразительным чувством юмора. Рассказчик он был великолепный. Кто слышал – не забудет. Что-то в нем было истинное, корневое. Даже отметина на голове – светлое пятнышко седых волос, будто перышко, как у героя Янковского в «Ностальгии» Тарковского, выделяло его среди остальных.

Спектакль «Скамейка», который он играл со своей будущей женой Ларисой Садиловой, тоже личностью неординарной, был уже легендой в институте, и попасть на него можно было только с боем. Я помню это ощущение настоящего чуда, которое рождалось тут же на глазах в тесной аудитории. Дуэт двух героев – мужчины и женщины - потрясал. После спектакля Гена казался нереальным, «не отсюда», светился, вызывал трепет своим актерским даром. Это потом уже все было запросто и легко… Встреча с талантливым человеком, индивидуальностью всегда оставляет след в душе, потому что настоящий талант сжигает себя, не бережет, и искры этого пламени еще долго служат тебе маяком…

Сидоров шел своим путем, никому не подражал, себя не щадил, как впрочем и других, когда дело касалось работы. В последние годы работа для него была всё. Он тяжело, отчаянно переживал годы безработицы и невозможность реализации после института. Разрыв с Ларисой стоил невыносимых страданий. Автомобильная авария лишила здоровья и причиняла чудовищную физическую боль на протяжении многих лет. В чем-то это его озлобило, сделало категоричным и жестким, приводило к срывам. Созидание сочеталось в нем с роковым саморазрушением. И это было мучительно для окружающих и прежде всего для него самого, потому что он от природы был человеком широкой души, добрым, отзывчивым, щедрым.

Я запомнил его необычайно искренним, предельно честным в работе, даже в своих заблуждениях он был искренен. Актеров он обожал, берег, потому что тонко чувствовал природу актерского мастерства, и они его тоже любили. Только из этого мог родиться его лучший и неповторимый фильм «Старухи». Светлая ему память.

                                                                               Михаил Косырев-Нестеров, кинорежиссер

11 июня 2011 г. в

историческом городе - крепости МОНТМЕДИ на Северо-востоке Франции с большим успехом состоялся предпремьерный показ нового документального фильма Вадима Цаликова "ОФЛОНСКИЙ РОМАН" / LE ROMAN d AUFLANCE/. Продюсер Михаил Косырев-Нестеров. Картина снималась в январе 2011 года в Брюсселе и Арденнах, в деревушке ОФЛОНС, и рассказывает о художниках из Санкт-Петербурга - Игоре Тогузаеве и Александре Поляниной.

На показе фильма присутствовали  представители местных властей Офлонса. Зрители Франции отметили высокий профессиональный уровень фильма. Единодушно было признано, что фильм послужит укреплению и развитию культурных связей между Россией и Францией.  Режиссер Цаликов ответил на многочисленные вопросы зрителей. После показа местные власти организовали фуршет. Фильм создан при государственной финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации.