28 июля 2011 г. на телеканале TV XXI состоится показ художественного фильма "ОКЕАН", производство "Киностудия "М"-Фильм" (Россия) при участии ICAIC (Куба). Время показа: 07:55, 15:55, 23:55

28 июля 2011 г. на телеканале TV XXI состоится показ художественного фильма "ОКЕАН", производство "Киностудия "М"-Фильм" (Россия) при участии ICAIC (Куба). Время показа: 07:55, 15:55, 23:55

Мы публикуем воспоминания о Геннадии Сидорове директора производства его фильма "Старухи" Алексея Вульфова.

С первых дней знакомства Гена произвел на меня впечатление открытого и яркого человека, до мозга костей кинематографиста. Он очень горел предстоявшей режиссерской работой, к тому же затевавшейся по его собственному сценарию. Съемки предстояли в Костромской области. Я подарил Гене ее атлас. Деревню, в которой предстояло снимать, Гена нашел сам, путешествуя по области. Нашел по наитию. Замыслом и фильмом он очень горел, ждал съемок, я бы сказал, светло, даже восторженно, без мнительности или какой-либо особой нервозности. Картиной своей горел и любые помехи в ее создании воспринимал очень болезненно и всегда прямо, без обиняков.

Геннадий – натура сильная. Он производил впечатление типичного порядочного мальчишки «из нашего двора», который может и поделиться последним, и подраться, когда надо. Это органически было в его натуре. Несмотря на присущую ему достаточно сильную мнительность, внушаемость, порой не слишком большую разборчивость в людях и мнениях, он, тем не менее, никому зла не желал и специально зла не затевал – за эти слова я отвечаю. Он сильно обижался только, когда ему казалось, что вредят его делу, его картине, и тут мог быть несдержанным и даже тяжелым человеком, порой несправедливым и распоясавшимся, но понять его в этом можно, если вспомнить, как болел он за свой фильм. Обычный профессиональный эгоизм кинематографиста, тем более режиссера, со всеми сопутствующими чертами, не превышал в нем границ типического кастового тщеславия. Недаром Гену любили актеры, в том числе и непрофессиональные – они видели в нем открытого им, понимающего и любящего их человека. С актерами прекрасно он работал. Кстати, сам Гена – великолепный актер. Однажды я видел, как он изображал свою собаку – это был блеск, я запомнил это на всю жизнь и до сих пор рассказываю людям, как о чуде лицедейства.

Огромной положительной печатью на Гене была герасимовская школа, к которой он принадлежал. К огромному сожалению, Гена рано лишился поддержки, я бы сказал – присутствия С.А.Герасимова, ушедшего из жизни, однако влияние духа Герасимова на Гену было велико и плодотворно. Гена подходил к своей картине, как истинный кинематографист, а не какой-то временщик. На мой взгляд, кинематограф в его понимании был сферой искусства, художественного творчества, а не разновидности дурной общественной бани без стен. Он мыслил в профессии культурно, жил ею - без сомнения. «Старухи» недаром получили высокие фестивальные награды. Этот фильм делал человек, ориентировавшийся так или иначе на некую серьезную и, кстати, национальную традицию в кино, которую он глубоко знал и понимал, а не на «мыло» разного сорта, и это дало свои результаты - в стране, где великая область - кино - во мгновение ока стала суррогатом, как и многое другое в жизни. Люди и жюри в зале радостно откликнулись так или иначе живой, искренней картине, произведению искусства, смеялись от души, как раньше в кинозалах старой поры. «Старухи» были справедливо восприняты как хороший уникум.

На съемках «Старух» он жил в крайне скудных – по-настоящему трудных бытовых условиях, в которых прошла вся двухмесячная, в основном осенняя по погоде экспедиция – и ни разу не пожаловался на это. Ел то, что и все – а разнообразием меню в тех краях похвастаться было трудно. Спал на деревенской кровати в дореволюционной костромской избе, в ней же шли порой и съемки, в тесноте, в духоте, в убожестве настоящем – и ни разу не посетовал на трудности быта. Мне приходилось будить его на съемки и в четыре утра, и в час ночи – Гена ни разу не пожаловался, неизменно сразу вскакивал и приветливо здоровался.

Особенно хочу отметить пожизненную мою благодарность ему за расположение ко мне и помощь во время съемок и озвучания. Точнее сказать – без его поддержки моя работа была бы в тех условиях просто невозможна. Он был всегда приветлив ко мне и терпелив. Ни разу публично не сделал ни одного замечания, хотя порой для этого и могли быть основания. Если что и высказывал – в глаза, но с глазу на глаз. Его ободряющая улыбка, объятие (всегда обнимался при встрече, это был знак его расположения), способность вникать хотя бы на уровне выслушивания порой в довольно сложные проблемы – без этого ничего там нельзя было бы сделать. Поддержка Гены была для меня на том проекте твердью среди болота. Никогда не забуду, как однажды, в наитруднейшей ситуации и не без некоторых поводов для претензий по организационно-хозяйственной части, Гена при всех ободрил меня, протянул руку с улыбкой – а если он по-хорошему улыбался, это была всегда улыбка чистая, без примесей. Спасибо, Гена, тебе за это, век не забуду – очень трудно было бы тогда без той улыбки и руки на плече при всех.

Он не уклонялся от неприятных разговоров, когда надо было, и этим тоже очень помогал. Дрянная одна женщина была там из местных, прямая Салтычиха, опасная проекту, как гюрза – Сидоров давал ей жару при всех, не теряясь, посылал подальше без страха и упрека – это он умел. В нем мужественность была, простосердечность. Как режиссер он мог всё сваливать на нас – администрацию, бежать от всего и только взыскивать с нас за всё, сам ни во что не вникая - но не так было. Недаром отмечалась в Сидорове порядочность дворового мальчишки. И тактичность истинного интеллигента, которая одной половинкой несомненна жила в нем. (Он ценил интеллигентность, в этом не плебействовал, хотя в речи и щеголял своей знаменитой матерщиной - уж что за напасть в нём была такая!).

Стал у нас на проекте однажды попивать шофер. Я всё откладывал взыскать с него, как следует, потому что опасался, что шофер в отместку сбежит, и тогда мы останемся совсем без транспорта в этом бездорожье. И вот Гена однажды подошел к машине, в которой был и я, и как следует словесно выпорол этого шофера, глядя мимо моих глаз. Выпорол мощно, с чувством – однако ни слова укора мне, сидящему рядом, хотя по должности мог за такое вполне и высказать.

Потом, уже в Москве, во всех своих авариях, травмах (очень тяжелых и болезненных) он держался по-мужски. Армейское что-то в нем было, хотя и очень раним был он по сути. А в беды свои попадал больше по ребячеству истинному. Неслыханный ребенок!

Я всегда, не скрою, был внутренне насторожен с ним, потому что Гена мог быть и непредсказуем, и коварен, и даже истеричен, однако в целом было с ним неизменно дружественно. «Лешка, привет, дорогой!» - слышу, как сейчас.

             Полагаю, что причиной всех бед его, в совокупности, забравшей его так рано из земной жизни, был его тяжелый недуг, который поощрялся тщеславием и «мне всё можно» – но мы на Руси не говорим так об усопших. Очень важно, что Гену похоронили по православному обычаю, с отпущением грехов и молитвой о Божьем прощении.

Абсолютно уверен, что большинство противоречий и заблуждений в нем было по происхождению своему, как у ребенка, не более того, однако недуг его усиливал, раздувал их. Подчеркиваю – недуг, а не порок. Трезвый Сидоров был мил, интеллигентен и весьма здрав мыслью и телом, искренне жизнелюбив, вполне искренне наивен, несомненно хотел хорошего по жизни, а не дурного - да не всегда получал его… Я радовался тому, как он любил сына, как рассказывал о нем – в этом всегда светлый какой-то представал, нормальный человек.

Упокой, Господи, его мятежную беспокойную душу, облегчи ему и прими его.

Светлая тебе память, дорогой Гена, и доброе, благодарное слово. Прости за всё, чем согрешил перед тобой. Как бы то ни было, говорю тебе - дорогой.

Умер Геннадий Сидоров. Прожил 48 лет… И сердце сжимается… Наша студия сотрудничала с ним при съемках его фильма «Старухи». Хотя до этого я знал Гену много лет, еще со ВГИКовской поры.

Гена был самобытным, ярким, замечательным артистом и режиссером. В разные периоды жизни мы были очень дружны. Когда-то он даже снимался в моей курсовой картине… Много лет позже, в память о съемках «Старух», он подарил мне дорогие наручные часы с выгравированной фамилией «Нестеров». Эти часы я храню, они до сих пор идут, а Гены нет…..

В студенческие годы он казался мне старше и мудрее своих лет. Настоящий самородок, приехав из Свердловска, он сразу покорил С.А.Герасимова и Т.Ф.Макарову, держа экзамен на актерский во ВГИК. И покорить было чем – красавец, черноволосый, ни на кого не похожий, заводной, с хитринкой в глазах, с поразительным чувством юмора. Рассказчик он был великолепный. Кто слышал – не забудет. Что-то в нем было истинное, корневое. Даже отметина на голове – светлое пятнышко седых волос, будто перышко, как у героя Янковского в «Ностальгии» Тарковского, выделяло его среди остальных.

Спектакль «Скамейка», который он играл со своей будущей женой Ларисой Садиловой, тоже личностью неординарной, был уже легендой в институте, и попасть на него можно было только с боем. Я помню это ощущение настоящего чуда, которое рождалось тут же на глазах в тесной аудитории. Дуэт двух героев – мужчины и женщины - потрясал. После спектакля Гена казался нереальным, «не отсюда», светился, вызывал трепет своим актерским даром. Это потом уже все было запросто и легко… Встреча с талантливым человеком, индивидуальностью всегда оставляет след в душе, потому что настоящий талант сжигает себя, не бережет, и искры этого пламени еще долго служат тебе маяком…

Сидоров шел своим путем, никому не подражал, себя не щадил, как впрочем и других, когда дело касалось работы. В последние годы работа для него была всё. Он тяжело, отчаянно переживал годы безработицы и невозможность реализации после института. Разрыв с Ларисой стоил невыносимых страданий. Автомобильная авария лишила здоровья и причиняла чудовищную физическую боль на протяжении многих лет. В чем-то это его озлобило, сделало категоричным и жестким, приводило к срывам. Созидание сочеталось в нем с роковым саморазрушением. И это было мучительно для окружающих и прежде всего для него самого, потому что он от природы был человеком широкой души, добрым, отзывчивым, щедрым.

Я запомнил его необычайно искренним, предельно честным в работе, даже в своих заблуждениях он был искренен. Актеров он обожал, берег, потому что тонко чувствовал природу актерского мастерства, и они его тоже любили. Только из этого мог родиться его лучший и неповторимый фильм «Старухи». Светлая ему память.

                                                                               Михаил Косырев-Нестеров, кинорежиссер

11 июня 2011 г. в

историческом городе - крепости МОНТМЕДИ на Северо-востоке Франции с большим успехом состоялся предпремьерный показ нового документального фильма Вадима Цаликова "ОФЛОНСКИЙ РОМАН" / LE ROMAN d AUFLANCE/. Продюсер Михаил Косырев-Нестеров. Картина снималась в январе 2011 года в Брюсселе и Арденнах, в деревушке ОФЛОНС, и рассказывает о художниках из Санкт-Петербурга - Игоре Тогузаеве и Александре Поляниной.

На показе фильма присутствовали  представители местных властей Офлонса. Зрители Франции отметили высокий профессиональный уровень фильма. Единодушно было признано, что фильм послужит укреплению и развитию культурных связей между Россией и Францией.  Режиссер Цаликов ответил на многочисленные вопросы зрителей. После показа местные власти организовали фуршет. Фильм создан при государственной финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации.

Заметки режисера фильма "Многоженство на Северном Кавказе глазами мужчин и женщин"

- Страшно было?

- Вам охрану-то хоть давали?

В Москве об этом нас спрашивал каждый, даже не задумываясь.

Друзья и особенно родственники смотрели как на убогих: все люди как люди, едут в Европу отдыхать, а эти (жалостливый взгляд) свой отпуск проводят в Дагестане. Без охраны. Без оружия!..

ТАМ страшно не было, испугались уже в самолете, на обратном пути в Москву. Махачкалинские стюардессы, мило улыбаясь, раздали местные газеты - почитать, развлечься. Ужас. Оказывается, каждый день, что мы находились в Дагестане, там что-то случалось... Что ж мы ни о чем не слышали? В Махачкале люди жили своей жизнью – ходили на работу, ели шашлыки, пили вино, смеялись и хмурились. Ходили в мечеть, катались на велосипедах, торговались на рынке, гуляли в парке с колясками. Женились. Разводились. Раза два мы проезжали мимо постов и с удивлением разглядывали из окна джипа настоящих вооруженных полицейских. Честно говоря, даже мысль не возникла: а применяется ли это оружие?

Нам было спокойно и весело, жизнь вокруг казалось жутко интересной. В каждом селе одеваются по-своему, наряды – как в театре, природа и дома как живописные декорации. Экзотика! Ну, конечно, мы там не читали газет, не смотрели телевизор и не заглядывали в интернет. Повсюду ездили с местными – простыми жителями, а это – самая лучшая охрана. Потому что к людям в форме везде относятся с подозрением, в Дагестане – тем более. Появишься с военными – только внимание привлечешь.

«Уважаемый», «уважаемая» - обычное обращение к любому человеку на улице. Даже если это формальность, все равно приятно. Про бабушку не говорят «старая», скажут «взрослая». Распространенное словечко «красавчик» - это если относятся к кому-то с иронией: выкрутился, красавчик!

Дагестанцы на жизнь не жалуются – не в их характере. Наоборот, гостя развлекут, познакомят со всеми родственниками, с удовольствием еще и женят или замуж выдадут, было бы желание. Главное – накормят. Причем так, что не одну неделю потом на диете сидеть придется. На столе хинкалы – из обычной муки и кукурузной, курзе с крапивой, мясом, сыром. Чуду (лепешки) даргинские, чуду аварские. Пистолетики (бараньи ребрышки), отварное мясо с острым соусом, местный коньяк…

Все с готовностью соглашаются сниматься. О съемках в Институте теологии и международных отношений договаривалась с его ректором - Максудом Садиковым, Максудом-хаджи («хаджи» прибавляют к имени, если человек совершил хадж в Мекку). Ректор дал разрешение на съемку в своем институте, обещал познакомить с преподавателями. Но в телефонном разговоре был сдержан и даже строг. Потом вдруг настроение его поменялось, в голосе послышалась улыбка: только, говорит, перед поездкой не читайте про Дагестан в газетах и в интернете, езжайте смело и ничего не бойтесь - у нас все спокойно! Все прошло, как Максуд-хаджи обещал: в Дагестане спокойно, студентов на занятиях в институте поснимали, с ним самим интервью записали.

Дагестанцы ничего не боятся и гостей своих успокаивают. Не потому, что им не страшно, просто жить в страхе - невозможно. Привыкли, что военные делают свое дело, ну а простым-то людям что остается? Они своей жизнью живут. И все же грусть есть, – она не на показ, но чувствуется. Каждый из них верит и рассказывает приезжим: скоро все у нас наладится, все будет хорошо!

Наши съемки закончились, мы прилетели в Москву 5-го июня.

7-го июня вечером из Махачкалы пришла страшная, невероятная весть - ректор Института теологии и международных отношений Максуд-хаджи и его племянник были убиты возле своего дома.

3 июня в Уфе завершился Междунароный кинофорум «Земля и люди», собравший в программе игровые, дoкументальные и анимационные фильмы.

В этом году в конкурсе неигрового кино участвовала новая документальная картина режиссера Вадима Цаликова - "Офлонский роман", снятая им во Франции и Бельгии. Простая и вместе с тем глубокая лента повествует о жизни художников Игоря Тогузаева и Александры Поляниной, обосновавшихся во французской деревушке на границе с Бельгией.

В ней творческие мотивы переплетаются с реалиями быта европейской глубинки и сама история рассказана с тонким юмором и легкой грустью, что придает фильму особое эмоциональное звучание.

В оценке картины сошлись и мнения зрителей, и мнение жюри, которое присудило "Офлонскому роману" Гран-при в номинации «Лучший короткометражный документальный фильм».

Фестиваль завершился, но картина продолжает свой фестивальный путь 10 и 16 июня она будет представлена во французском городе-цитадели Монтмеди, а также в Офлонсе, где снимался фильм.

Наталья Акопова, Москва

На IV Международном кинотелефестивале "Земля и люди", проходившем с 1 по 3 июня 2011 г. фильм студии "ОФЛОНСКИЙ РОМАН" / LE ROMAN d AUFLANCE/(режиссер Вадим Цаликов) удостоен ГЛАВНОГО ПРИЗА в номинации «Короткометражный неигровой фильм».   Финансирование  - Министерство культуры Российской Федерации. Продюсер Михаил Косырев-Нестеров. Съемки фильма проходили в Бельгии и Франции. В настоящее время режиссер находится во Франции, где представляет фильм.